Василий Кириллович Ендовицкий до войны жил в Пластуновской. Было ему 18 лет, когда 20 июля 1942 года всех выпускников школы (более 20 человек) погрузили в машину и привезли в Краснодар, зачислили в пулеметно-минометное училище. Вспоминает ветеран: «Я попал в 3-ю роту к «старикам» 1920-1923 года рождения, а остальные пластуновцы – в 1-ю роту. 26 июля нас одели в военную форму, а под утро 6 августа училище в полном составе покинуло Краснодар через Пашковскую переправу, так как немцы уже подходили к городу.
В поселке Горячий Ключ должны были погрузиться в железнодорожный эшелон. Но война часто нарушает планы, заставляя пройти такие испытания, от которых душа холодеет даже сегодня, когда вспоминаешь. Был получен приказ отойти через горы на Туапсе, а затем к Сухуми.
Наша рота пешком дошла до Мацесты. Было голодно и холодно, оборванные и похудевшие, но выдержавшие первые испытания, добрались до пункта сбора. Затем железнодорожным эшелоном мы прибыли под город Ереван.
Началась учеба. Курс ускоренный – шесть месяцев. В день занимались по 12 часов. Мы были молоды, питание было плохое, чувство голода не покидало нас. В конце апреля 1943 года был произведен выпуск. Мне присвоили, в числе немногих, звание лейтенанта.
По приказу командующего Закавказского фронта я был направлен в резервный полк 56-й армии Северо-Кавказского фронта. В резерве сидели недолго, получил назначение в 61-ю стрелковую дивизию командиром пулеметного взвода. Вскоре начались жаркие бои по прорыву «Голубой линии» немцев.
7 августа 1943 года в ходе ночной разведки боем меня тяжело ранило под селом Молдованское.
Ну а дальше – обычная госпитальная рутина. Лечился в госпитале 1047 города Каспийска.
Был признан инвалидом, получил месячный отпуск домой, но в военкомате попросил, чтобы меня направили снова на фронт к своим ребятам. О том, что рука плохо действовала, скрыл. Получил направление в 32-ю гвардейскую стрелковую дивизию в 85-й гвардейский стрелковый полк Приморской армии.
Переправились через Керченский пролив. Так попал под Керчь. К этому времени мы готовились уже к наступлению на Севастополь. Тяжело было на Керченском плацдарме, но еще тяжелее было штурмовать Сапун-гору под Севастополем. От взвода – 18 человек – осталось трое.
По завершении освобождения Крыма, после короткого отдыха, дивизия вошла в состав 3-го Белорусского фронта. Были тяжелые бои на территории Белоруссии, Литвы, в районе Кенигсберга. Но из всех самым тяжелым был все-таки бой за Сапун-гору.
Страшно ли было на войне? А как же! Ведь не в бирюльки же мы играли. У подножия Сапун-горы земля, наверное, красная – столько крови там пролито. Сначала положили штрафбат, из-за мертвых тел не было видно земли. А после артподготовки с криком «За Родину, за Сталина!» на штурм пошла наша рота. А фриц как лупанет из минометов! Ни земли, ни неба. Только огонь и дым. Страшно – не страшно… Не об этом нужно задумываться. Думай о том, какая от тебя польза идет людям. Если она есть, то и побоись, когда нужно, греха в том нет.
Войну я закончил офицером связи штаба 2-й гвардейской армии. Затем – обычная мирная жизнь, работа, учеба в Туапсинском нефтяном техникуме, работа в Туркмении, но это уже было потом. Так уж сложился жизненный подсчет – жизнь разделилась: до войны, война и вторая часть жизни – после войны.
Была большая жажда жизни и стремление работать по совести. Может быть, у меня где-то внутри подсознательно не давала покоя мысль: «Я же фронтовик, живой, а сколько ребят не дожили!». Их голоса все время как бы звучали во мне, они были рядом со мной. «Василий, поработай за всех нас!» – это был голос фронтовой совести. Вот и учились, и трудились, с тем и уйдем из жизни!»